Лаврентий Григорьевич Румянцев (1905 - ?)

Инженер завода (МЭЛЗ), 1286 СП, штаб, воентехник.
Попал в плен 10 октября 1941 года.
Освобожден 30 марта 1945 года.  

Письмо Лаврентия Румянцева жене Григория Юдовского - Маргарите Юдовской - о последней встрече с ее мужем. 
*Орфография и пунктуация автора сохранены. 


                                                                                                                        24 ноября 1945 года. Станция Великий Анадоль.

 Добрый день Маргарита Густавовна!

       Получил ваше письмо. Очень обрадовался, сильно был взволнован нахлынувшими на меня воспоминаниями о прошлых тяжелых днях, которые я пережил за все эти 4 года и продолжаю переживать. Прямо Вам, Маргарита Густавовна, я не писал, так как не знал работаете ли вы на заводе или нет, а только узнал, что работает Дмитрий Павлович, ему написал. Опишу мои встречи с Георгием Михайловичем. Когда я приезжал в места, где находился Григорий Михайлович, то обязательно разыскивал (его), чтобы с ним побеседовать и узнать новости из дому.

       Встречи были краткими и редкими, но я так привык к Григ. Мих. и потом часто думал: сумел ли он выбраться из этой кутерьмы, в которую мы попали. Вот почему я и спрашивал у Дмитрия Павловича, я как-то не могу представить, что он пропал, но все-таки надо надеяться, что он вернется. Так как не все еще возвратились из Германии, а почта там работает очень плохо Может быть обойдется все благополучно. Я верю вам, Маргарита Густавовна, это очень тяжело не иметь никаких известий. Вы пишите, что получили официальные известие, такие известия получили многие, даже было указано где похоронен, оказалось, что это эти люди живы. Таких примеров знаю очень много.

       Последний раз я видел Григорий Михайловича 10-12 октября, когда мы попали под сильный огонь противника, а у нас не было ничего кроме винтовок и энтузиазма. Бой немного утих, положение у меня было безнадежное, так как у меня была повреждена автомашина был тяжело ранен писарь, шофер с красноармейцем от политчасти куда- то сбежали. Я случайно нашел санитаров, (они) перевязали раненого увели его, а я стал спешено сжигать последние остатки штабных документов. Это было на небольшой полянке на которой находилась масса поврежденных и покинутых авто машин. Эту поляну противник обстреливал с перерывами. Смотрю идет Григорий Михайлович и говорит мне, что он ранен в руку, только не помню в какую, и спрашивает где полевой госпиталь.  

      Я ему указал направление, но сказал, что точно не знаю. Раненая рука была зажата в кисти другой рукой, так что, очевидно, он был ранен в ладонь или в пальцы, а так как он был от меня в нескольких шагах, то место ранения я не видел и крови так чтобы не было видно. Рука не была перевязана. Шел он бодро, бледности в лице не было видно. Когда разговаривал, улыбался так что вид его был вполне здоровый. Я его не спросил в какое место он ранен, не надо ли отвезти в госпиталь. И он мне ничего не сказал. Затем он ушел, а я продолжил уничтожать документы. Вот так мы и расстались, Маргарита Густавовна. тот момент как я, так и Григорий Михайлович, надеялись, что скоро увидимся, так как не знали, что уже находимся в кольце и кольцо это сужается. А при благоприятных условиях, это было нетрудно его навестить. Вот так мы легкомысленно к этому отнеслись. Впоследствии я очень об этом сожалел.  

       Затем опять возобновился обстрел с минометов противником. Я был некоторое время недалеко от места госпиталя, это место не обстреливали, а обстреливались другие, куда нашей колонны устремились уходить. Если Григорий Михайлович был в госпитале, тогда (с ним, в тот момент) ничего не произошло. А если сделали перевязку и (он) двинулся с отступающей колонной в лес, то это уже было хуже. И что там было я не знаю.

      В этом месте, где мы находились, бой продолжался целый день и стих к вечеру. Название ближайших деревень, где был бой я не знаю, но запомнилась только деревня Фёдоровка в 5-8 километрах от места боя. Она находится где-то недалеко от Вязьмы. Чтобы теперь возобновить поиски в тех местах, то я думаю, что там вы навряд ли что-нибудь узнаете. Я надеюсь в Маргарита Густавовна, что мы встретимся и тогда что-нибудь решим. Еще раз пишу, что в тот момент, когда я видел Григория Михайловича, то с ним ничего опасного с его ранением не было, сделать перевязку и можно было пробираться в тыл самому без посторонней помощи. Но этого тыла у нас не было, поэтому-то он не попал в наш госпиталь. А если остался жив, то находился на занятой территории противника и проживал как сотни тысяч таких же людей проживали.

       Коротенко напишу о себе я пережил очень много трудностей: холод голод и болезни. За эти 4 года (я) постарел на 20 лет, дают мне около 60 лет и считают стариком, людей старше меня считают моложе, а меня старше, чем они. Я освободился от рабства 30 марта этого года и привезли нас в Мариуполь в конце сентября. Работал на заводе Азовсталь. А затем 1 ноября перевели на работу на шамотный завод в 60 километрах от Мариуполя. Говорят, что скоро демобилизуют и к новому году отпустят домой. Но об этом и раньше говорили, назначали сроки, но по домам не распускали, так что не знаю когда отпустят. Получил от матери письмо, у меня никого нет кроме матери. Она пишет ей тяжело. Имеет 60 лет, больна ревматизм и работает на Тормозном заводе. Я помочь ничем не могу, так как сам нуждаюсь в помощи. Нахожусь в весьма подавленном настроении, ничего радостного нет - одна только тоска. Получил письмо от Зои Сергеевны, ей напишу письмо о Борисе Владимировиче, а Вы расскажите о Григории Михайловиче.  

      На этом кончаю. Передайте сердечный привет Виктору Николаевичу, Борису Ивановичу, Дмитрию Павловичу ( От него писем не получал) и другим сотрудникам кого я знаю.

      Остаюсь с уважением к Вам, Маргарита Густавовна.

      Мой адрес: Сталинская область, Ольгинский район завод имени Ворошилова дом 26.
      P.S. Пишите ответ, так как буду беспокоиться получили ли вы мое письмо. Конверты и бумагу не присылайте.
 
      Лаврентий.