История Московского народного ополчения — одна из самых драматичных страниц битвы за столицу СССР - Москву.

Уже 2 июля 1941 Военный совет Московского военного округа года принял «Постановление о добровольной мобилизации жителей Москвы и области в народное ополчение». Переводя мобилизацию на общегосударственный уровень, 4 июля 1941 года Государственный Комитет Обороны (ГКО) принял Постановление № ГКО-10сс «О добровольной мобилизации трудящихся Москвы и Московской области в дивизии народного ополчения». Всего за пять дней в столице сформировали для отправки на фронт 12 стрелковых дивизий. Понеся страшные потери осенью 1941 года, ополченцы не дали врагу прорваться к Москве. Ценой своих жизней добровольцы спасли столицу в самые трудные дни войны.

Ожидалось, что в ряды ополчения запишутся примерно 200 тысяч москвичей и 75 тысяч жителей Подмосковья, но добровольцев оказалось почти 400 тысяч. Пришлось отсеивать тех, кто не отличался крепким здоровьем, и тех, кто мог принести больше пользы на трудовом фронте. В итоге в ряды народного ополчения для защиты Москвы встали около 160 тысяч человек.

На призывные пункты, которые открывали в школах, университетах, на предприятиях, приходили те, кто ещё или уже не подлежал призыву. От подростков, подделывавших возраст в документах, до стариков, от профессиональных спортсменов до негодных по состоянию здоровья москвичей. Но в июне 1941-го люди совершенно мирных профессий сменили привычную одежду на солдатскую форму.

Одной из целей формирования Народного ополчения было привлечение в ряды защитников Родины граждан, которые по тем или иным причинам, в частности по состоянию здоровья, не подлежали призыву в ряды вооруженных сил. Но на деле получилось по-другому. Брали всех, кто хотел стать ополченцем. При этом не учитывалось, где доброволец может принести больше пользы - на производстве или в окопах. Так, например, известный скульптор Евгений Вучетич и многие другие видные деятели науки и  культуры были некоторое время рядовыми ополченцами. Все шли рядовыми или младшими командирами. Это приводило к тому, что многие командиры и военные специалисты запаса оказались в ополчении на положении рядовых бойцов. Многие из них так и не были востребованы. Только с августа 1941 года ополченцы – специалисты дефицитных специальностей и ученики школ – начали возвращаться к прежним местам работы и в учебные заведения.

Дело осложнялось еще и тем, что формирование ополчения происходило по предприятиям и организациям, на которых работали люди, а не только по определённым районам, в которых происходило формирование дивизии. Военкоматы и РК ВКП(б) это обстоятельство, видимо, не учитывали и не оповещали соответствующие органы районов проживания добровольцев. Позже это приводило к тому, что на повестки из военкомата о призыве в армию люди, естественно, не откликались, так как уже находились на фронте или к тому времени даже погибли в боях. Они попадали в разряд "без вести пропавших", что влекло за собой тяжелые последствия для членов их семей и близких.

Формирование дивизий народного ополчения Москвы регламентировалось штатным расписанием, разработанным штабом МВО. В соответствии с ним в каждой дивизии должно было быть 11600 бойцов и командиров. В действительности на 8-16 июля, к моменту выхода на подмосковные рубежи, в дивизиях насчитывалось от 5334 (8-я ДНО) до 8701 человек (9-я ДНО). Причем численность состава дивизий была нестабильной и в ходе формирования подвергалась изменениям, вызванным перераспределением сил, передачей подразделений из одних дивизий в другие и т.д.

Московские власти и военкоматы приняли к исполнению указания вышестоящих органов, но, кроме набора численного состава дивизий, обеспечить их достаточным хозяйственным инвентарём, не говоря уж о вооружении, были не в состоянии. Однако предприятия, комплектуя свои ополченческие батальоны для московских дивизий, действовали весьма оперативно и заботливо. Так, Бюро Балашихинского РК ВКП(б) обязало городские промышленные предприятия к 5 июля обеспечить бойцов своего батальона, вошедшего в состав 2-й ДНО Сталинского района Москвы, котелками, походными кухнями, кружками, ложками, сапёрными и большими лопатами, кирками, топорами в достаточном количестве.

Вот что вспоминал писатель Константин Симонов о встрече на фронте с бойцами дивизии народного ополчения: «В следующей деревне мы встретили части одной из московских ополченских дивизий, кажется, шестой. Помню, что они тогда произвели на меня тяжелое впечатление. Впоследствии я понял, что эти скороспелые июльские дивизии были в те дни брошены на затычку, чтобы бросить сюда хоть что-нибудь и этой ценой сохранить и не растрясти по частям тот фронт резервных армий, который в ожидании следующего удара немцев готовился восточнее, ближе к Москве, — и в этом был свой расчет. Но тогда у меня было тяжелое чувство. Думал: как одетых и почти не вооруженных? Одна винтовка на двоих и один пулемет. Это были по большей части немолодые люди по сорок, по пятьдесят лет. Они шли без обозов, без нормального полкового и дивизионного тыла — в общем, почти что голые люди на голой земле. Обмундирование — гимнастерки третьего срока, причем часть этих гимнастерок была какая-то синяя, крашеная. Командиры их были тоже немолодые люди, запасники, уже давно не служившие в кадрах. Всех их надо было еще учить, формировать, приводить в воинский вид. Потом я был очень удивлен, когда узнал, что эта ополченская дивизия буквально через два дня была брошена на помощь 100-й и участвовала в боях под Ельней».

О количестве погибших ополченцев точных данных нет. Велика вероятность, что свой жертвенный подвиг совершили до 70-90% личного состава дивизий. Осенью 1941 года Московское народное ополчение было единственным резервом РККА, и оно с честью выполнило свою великую миссию. На выставке, на основе музейной коллекции ГМОМ и материалов, предоставленных партнерами, через личные истории осветить роль освещена роль народного ополчения в Московской битве. Показана трагедия и подвиг простых гражданских людей, которые внесли неоценимый вклад в дело защиты родного города от врага.